Во время Второй мировой войны нацисты грабили еврейские семьи, отнимая в том числе ценные картины. Сегодня наследники жертв холокоста судятся с музеями, стремясь вернуть раритеты и восстановить справедливость. Почему таких процессов все больше и каковы их перспективы — в материале РИА Новости.
Украденные шедевры
«Нацисты украли у евреев около 600 тысяч произведений искусства, которые после войны разошлись по музеям и частным коллекциям», — отмечает правозащитник, судья в отставке Владимир Комсолев.

Немецкие фашисты считали, что все истинное искусство принадлежит «арийцам». «Низшие расы» не имеют на него права.Артисту кабаре и оперетты Фрицу Грюнбауму принадлежали два рисунка Эгона Шиле — «Портрет жены художника» и «Проститутка». Когда он попал в Дахау, его заставили передать имущество нацистскому режиму. Фрица убили в 1941-м. После войны рисунки попали в Музей современного искусства (MoMA) в Нью-Йорке и Художественный музей Санта-Барбары. С ними сейчас судятся наследники Грюнбаумов.Картина Ван Гога «Женщины, собирающие оливки» принадлежала Хедвиг Штерн. В 1936-м она бежала из Германии в Калифорнию. Через два года нацисты продали ее собственность. Полотно Ван Гога оказалось в галерее Knoedle, потом — Метрополитен-музее. Сейчас холст находится в Афинах в музее под управлением Фонда Василиса и Элизы Гуландри. Штерн умерла в 1983-м, так и не вернув похищенный шедевр. Ее родственники продолжают добиваться справедливости.Кто и когда похитил картину Густава Климта «Черная шляпа с перьями» у еврейки Айрин Беран, неясно. В 1943-м она перебралась из Европы в Канаду. В 1957-м холст показали на выставке в Германии, которую организовал Фридрих Вельц, австриец, состоявший в нацистской партии. В 1973-м полотно приобрел американский миллиардер Рональд Лаудер. Сейчас он согласился вернуть шедевр наследникам Айрин.

Владимир Комсолев отмечает, что каждый такой случай — очень сложный. Важно установить, кто и как получил картину, на основании каких документов ее приобретали или отчуждали.
«Здесь критически значимо время, — подчеркивает эксперт. — Прошло больше 70 лет, какие-то документы утрачены, что-то забыто. Крайне сложно восстановить последовательность событий. Но суд будет разбираться в обстоятельствах утраты картины. Возврат на законных основаниях наследникам более чем возможен».

За бесценок
Нередко еврейские семьи продавали шедевры по сильно заниженной цене. Они торопились покинуть Европу — им было не до торга. Их потомки оспаривают такие сделки.
Так, родственник немецко-еврейского коллекционера Карла Адлера подал в суд на Музей Гуггенхайма из-за картины Пабло Пикассо «Женщина за глажкой». В 1938-м его предок уступил полотно за бесценок — другой коллекционер, Джастин Таннхаузер, заплатил всего 1552 долларов (32 тысячи на сегодняшний день). По мнению истцов, покупатель знал и об истинной стоимости шедевра, и о положении семьи Адлера. В Музее Гуггенхайма, где сейчас находится холст, считают обвинения необоснованными, указавая на то, что и Таннхаузер подвергся преследованиям нацистов.А вот «Вид Мурнау с церковью» Василия Кандинского вернулся наследникам Зигберта Сэмуела и Йоханны Маргарет Штерн. Зигберт умер в 1935-м, его жена погибла в 1944-м в Освенциме, и картина оказалась у еврейского торговца Карла Легата, который сотрудничал с нацистами. Он продал ее в 1951-м в Музей Ван Аббе.

Судебные споры продолжались 12 лет. Истцы выиграли процесс. На аукционе шедевр Кандинского оценили в 45 миллионов долларов.
«Если произведение искусства выкуплено по заниженной стоимости, то надо оспаривать либо оценку, либо саму сделку, а не предъявлять претензии к музею, — уточняет Вадим Ткаченко, юрист, основатель и СЕО консалтинговой группы vvCube. — В случае, когда нацистский режим выручал деньги за продажу артефакта, но не передал их собственнику, нужно требовать возврата средств у правопреемника режима, то есть Германии. Аналогично, если людей заставляли подписывать договоры».

Музеи же выступают конечными правообладателями. Даже если они знали о занижении стоимости, формально закон не нарушался.
«Если сделка совершена под угрозой насилия, обманом, либо на крайне невыгодных условиях (кабальная), суд может признать ее недействительной по иску потерпевшего», — добавляет юрист Марина Астаева.

Закон на защите наследников
Правила реституции впервые описали в Версальском мирном договоре 1919 года. Гаагская конвенция 1907-го запретила разрушение памятников культуры и их конфискацию во время военных действий, а 1954-го — запретила незаконное присвоение предметов искусства.
Также важные документы в этой сфере — «Пакт Рериха» (1935), Лондонская декларация (1943), Ялтинская конвенция (1945), мирные договоры СССР с Болгарией, Венгрией, Италией, Румынией и Финляндией (1947), Женевские конвенции (1949), Вашингтонские принципы (1998).
А что музеи?
«Музеи не виноваты, если они приобретали картины у добросовестных владельцев и как-то проверяли эти сделки, — объясняет Вадим Ткаченко. — Важно, что сегодня украденные произведения искусства заносят в специальную базу — их нельзя просто так выкупить или передать в галерею».

Музеи относятся к реституции по-разному. Некоторые идут навстречу. Так, в Нью-Йорке полотна, похищенные нацистами, отмечены специальными табличками. В Лувре, где около 1700 подобных экспонатов, в 2018-м организовали специальную выставку, чтобы найти законных владельцев. С 1998 года Австрия и Германия вернули десятки тысяч раритетов. В 2022-м музеи Франции отдали 15 произведений наследникам жертв холокоста, еще несколько — музеи Британии и Испании.

Однако некоторые европейские институции скрывают обстоятельства, при которых к ним попало то или иное полотно, неохотно выполняют требования международных деклараций и готовы судиться с родственниками пострадавших годами.
Почему сейчас?
«Реституция — это огромная работа, которую невозможно проделать ни за один год, ни за два, ни за пять, — говорит Комсолев. — Порой на это уходят десятки лет. Нужно проверить, точно ли истцы являются родственниками жертв холокоста, установить принадлежность картины, узнать, как ее приобрели».

Многие музеи были разрушены в конце Второй мировой эксперт. Это еще больше усложняет дело — документы утрачены.
«То, что в 2022-м вернули так много, — совпадение», — считает эксперт.

Значит, впереди наверняка будет еще немало подобных судов. Чем они завершаться — увидим.